Я сегодня в бане видел Столова,
Вы представьте совершенно голого!
Существо противное, смердящее
и усами мерзко шевелящее.»
Неизвестный поэт 20-го века.
***
Я Тоцких забыть не могу лагерей
(Мне в этом не стыдно признаться)
И то, как в один из томительных дней
Мы строем пошли подмываться.
Закончив лоханку водой наполнять,
От жаркого пара краснея,
Я начал мочалкой себя натирать.
И тут я увидел Андрея.
Он стойкий вокруг излучал аромат
От только что снятых портянок,
И был, как ушедший на дембель солдат,
К концу многомесячных пьянок.
И что-то при этом ещё говорил,
Не требуя, впрочем, ответа.
Усами премерзко Андрей шевелил,
Но в нем поражало не это.
На Столове не было даже трусов.
А то, что всегда под трусами,
Казалось намного противней усов,
И всё заросло волосами!
Подобным богатством никто из друзей
Похвастать не может. Я тоже.
К нам Рубенса как-то прислали в музей,
Вот там было чем-то похоже.
Всё это настолько меня потрясло
И так растревожило это,
Что травму душевную мне нанесло,
Во мне пробудивши поэта.
И страшную ломку в душе испытав,
Как в айсберг вошедший Титаник,
Лишь чудом у душа тогда не упав,
Я в панике вышел в предбанник.
И там на портянке углём записал
Свои гениальные строчки:
«Я Столова в бане сегодня видал!»
И дальше по тексту – до точки.
Я мог бы уже ничего не писать,
Навеки прослывши акыном,
И смело, как Пушкин, всегда величать
Себя айдасукиным сыном!
Со Столовым в бане я не был давно,
Мне нечем теперь вдохновиться.
Стихи же выходят такое г..вно,
Что в бане и то не отмыться.
Позвать бы его, да он может послать,
И скажет: “Иди-ка ты в баню!
А будешь и дальше про баню писать,
Тебе я в Фейсбуке забаню!»
Но злобная муза терзает меня.
Я строчки в надежде рифмую,
Не корысти ради, а волей ея,
Его приглашая в парную…
2015